583 слова:
- Ох, княже, мы уж и Сварогу всемогучему, и грозному владыке Перуну – кому только ни молились! И черных овец на заклание оставляли на опушке, как ведун учил… Не уходит чудище, Змей Горыныч, так и жжет наши хлеба и стада! Все дома на том берегу Смородины-реки порушил, окаянный! – старик, распластавшийся на земле перед властителем земли русской, жалобно подвывал и посыпал голову пылью.
- Не вой, старый… И меня этот Змей изрядно допек – подводы с зерном спалил! – князь Катигорох в сердцах рванул ворот кольчуги, погнув упругие кольца. – И нынче же отправлюсь с дружиной на мост кленовый, за коим чудище зубастое себе лежбище облюбовало. Воеводу ко мне!
Пока выли бабы да девки в высоком терему расписном, служки скликали рать князеву, Катигорох ярился все сильнее – нигде не могли сыскать воеводу Чертополоха: - Вот еще супостат! Как нужен для дела…
- Не гневайся, княже, вон он скачет, конь весь в мыле ажно! – подбежавший к одетому в вороненый доспех владыке служка махнул рукой в направлении высоких, распахнутых ворот княжьего двора.
- Чертополох, сучий ты сын, али не знаешь, что ныне поход за головой Горыныча Змея назначен?! – загрохотал князь, берясь рукою за повод боевого коня. Но воевода, запыхавшийся и красный, как маков цвет, протестующе замахал руками. – Постой, княже! Чудо свершилось!.. – вдохнув воздуха поглубже, Чертополох огласил обширный двор удивительным сказом. – Я, княже светлый, нынче за беглыми иноземцами погнался, как проведал, что утекли из заточения…
- Как – утекли?! – Катигорох выпучил синие-пресиние глазища. – Из-под охраны сбежали?.. И какой…
- Сбежали, княже, но ты погоди гневаться… - на всякий случай воевода отступил на пару шагов назад. – Но не ко злу то, владыка, истинно сам Сварог – наш спаситель - их послал, и двери запертые им отворил! Ибо иноземцы эти престранные, коих ты приказал мне от глаз людских подалее упрятать за деяния их премерзкие… - воевода прокашлялся для надежности, а также, чтобы скрыть известное смущение. – Так вот, утекли эти любодейные братья прямиком за мост кленовый, аккурат к норе, где чудище затаилось. Я их до самой Смородины преследовал, едва не нагнал. И хотел уж, одним махом, прикончить обоих, чтобы взоры людские не смущали, да воинские нравы не путали… - Чертополох снова густо покраснел, огладил квадратную бороду, - … обжиманиями разными, да поминанием богов иноземных, многогрешных Амуров… кхм-даа…
- Ты о деле глаголь! – громыхнул князь, не хуже Перуна. – А то ишь, запомнилось, как эти странники альбионские друг с дружкой… Тьфу! Далее что было?
- А далее, княже, перевалили они через мост и шасть прямо к лежбищу твари вонючей, огнедышащей. И все с шуточками своими, да перемигиваниями. Будто не за смертью явились. Тот, что похудее, чернявый и вертлявый, давай перед норой руками размахивать и вопить по-своему… А другой, значит, осанистый, меч достал, губы скривил – мол, не доверяет полюбовнику… Тут чудище-то и явилось! И нет, чтоб спалить любодеев мерзостных – оно в ответ на завывания чернявого голову склонило до земли, ноздри дымные погасило, и – Купалиным днем клянусь – на ихнем же языке иноземцу ответило. Да вежливо так, покорно!
Собравшиеся во дворе воины, облаченные для битвы, недоверчиво зашумели: - Чего ответило-то?!
- Ты, Чертополох, глаза залил, так хоть нам тут не заливай!
- И как это Змей может с человеком общаться?..
Воевода развел руками: - Того не ведаю, сородичи, а только своими глазами видел, как блудные сыны далекого Альбиона взгромоздились на спину чудища, взмахнуло оно крыльями, да и улетело за сине море…
- Что же, стало быть, нет больше Змея Горыныча?.. – старик пахарь, пришедший на поклон к князю, задумчиво почесал лысину. – Видать, блудодеи заморские слово змеиное знали, волшебное…
- Точно! – завопил Чертополох, хлопая себя по лбу. – Я это слово слышал и запомнил: «Килгарра!»